Каковы социальные условия, наиболее благоприятные для развития искусства?

Многие из моих слушателей скажут, что я не сообщаю ничего нового, что я повторяю всем известные истины. Если эти истины, действительно, всем известны, если окончательно доказано, что сущность цивилизации, а не ее уровень, создает эпохи в искусстве, то нужно окончательно условиться не смешивать больше достижений цивилизации или промышленности с совершенством искусства. Нужно судить об искусстве независимо от законов, предрассудков и более или менее варварского состояния обычаев данного народа. Следует отказаться от вывода, что раз народ суеверен, фанатичен, угнетен, его искусство обязательно ниже искусства народа свободомыслящего, просвещенного и хорошо управляемого. Тогда можно изгнать из языка банальные формулы, вроде «искусство эпохи варварства», потому что искусство эпохи варварства может оказаться выше искусства эпохи с высоко развитой цивилизацией.

Если нам, когда мы изучаем какую-нибудь фазу древних искусств, бросят упрек: вы ведете нас обратно к варварству, упрек этот может быть отнесен ко всем периодам прошлого искусства, от искусства Индии до века Людовика XV; никто ведь не будет оспаривать, что наше общественное устройство стоит выше цивилизации античной древности, средних веков и последних трех столетий. Надо быть последовательным: либо искусства следуют по пятам за моральным и материальным прогрессом цивилизации, — и мы, следовательно, живем в эпоху, наиболее благоприятную для развития искусств, так как мы, более чем какая-либо иная эпоха, пользуемся благами цивилизации; отсюда вывод, что мы имеем право соответственно считать варварским все предшествовавшее искусство; либо искусство не зависит от степени моральной и материальной цивилизованности народа,— в таком случае, отдавая предпочтение одному проявлению искусства перед другим, мы должны будем руководствоваться вкусом или капризом каждого из нас. Однако эти логически безупречные выводы оба ложны. Искусства могут быть высоко развиты и совершенны при слабом развитии цивилизации. Чтобы подойти к точной оценке их сравнительных достоинств, искусства следует судить по особым законам, происхождения которых мы коснемся дальше, — законам, им одним присущим и независимым от степени просвещенности народов.

Мы, больше чем какой-либо другой народ цивилизованного мира, веками живем банальными фразами. Мы принимаем за неоспариваемую и неоспоримую истину несколько слов, произнесенных невзначай каким-нибудь умником, абсолютно чуждым критике и теории искусства, и повторяемых рядом поколений равнодушных \людей.

Во Франции с некоторыми идеями происходит то же, что со словами, коверкаемыми кормилицами. Их повторяют в течение столетий, не доискиваясь их истинного смысла. И вот появляется человек и заявляет толпе г «Позвольте, вы же ошибаетесь, вы придали слову чуждый ему смысл; верните ему его истинное значение, вот истинная его этимология; в этом смысле оно лучше пригодится вам в разговоре, и вы не будете слыть невеждами, употребляющими слова, не зная их значения».

И вот все кругом  уже кричат «анафема» развратителю молодежи, подвергающему сомнению вещи, освященные столетиями. Напрасно вы будете доказывать чистоту своих намерений, правильность своих утверждений, взывать к здравому смыслу и множить доказательства... «Анафема! Анафема!» Столетия два тому назад вас сожгли бы,— вас и ваши книги. Теперь не жгут ни людей, ни книг; зато вы прослывете человеком опасным, по меньшей мере неудобным, с колким и придирчивым умом . Вы хотели только восстановить настоящее значение искаженного слова, а про вас говорят, что вы хотите ломать язык, возвратить его к варварству. Вы сделали попытку согласовать разговорную речь с логикой, а про вас говорят, что вы хотите заставить людей говорить так, как говорили шесть или восемь веков назад, К чему эта борьба, эти страсти, когда достаточно было бы той и другой стороне раз навсегда изучить вопрос для того, чтобы разрешить его и прийти к соглашению? Увы, у всех есть своя привычная позиция в области искусства и науки, и никто не хочет менять ее, каковы бы ни были новые идеи или новые толкования. Предпочитают сделать сотню страниц вычислений, чтобы доказать свою правоту, в то время как довольно одной, чтобы сознаться в своей ошибке. Скалигер утверждает, что все войны возникли из-за незнания грамматики; пожалуй, он прав, и мы также можем сказать, что все разногласия в отношении искусства возникли из-за отсутствия договоренности о том, что разумеется под словом «искусство».

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15