Каковы социальные условия, наиболее благоприятные для развития искусства?

Все легко согласятся с тем, что музыкант или поэт способен вновь пробудить те мысли, которые родились в вашей душе, когда вы были на берегу моря. То же самое способен сделать архитектор, хотя возможность такого факта кажется более странной. Музыкант возрождает перед вами грандиозную картину моря при помощи присущего ему языка, т. е. сочетания звуков. Поэт приведет вас обратно к этому взморью, пробуждая в вашем воображении мысли, подобные тем, которые вас заставили погрузиться в мечты на берегу моря. Архитектор вызовет у вас аналогичное впечатление, пользуясь языком, свойственным его искусству. Если он на фоне неба проведет длинную горизонтальную линию, по которой беспрепятственно будет скользить ваш взор, то душу вашу охватит впечатление величия и покоя, вызывая в вас мысли, подобные тем, которые были навеяны видом моря.

Мы видим море, мы слышим шум его волн. Поэтому нам понятно, какими средствами музыкант, воздействующий на слух, и архитектор — на зрение, каждый на языке своего искусства, заставляет нас вспомнить, как подействовало море на наши чувства. Мы, однако, не слышим восхода солнца, — каким же образам симфония может вызвать ощущение, производимое этим ежедневным явлением природы? На каком основании мы повторяем ежедневно: «Вот музыкальный отрывок неподражаемой свежести... а вот этот проникнут гнетущим, мрачным настроением»? В каком смысле звуки могут быть свежими или мрачными? Между тем, это так, и можно только пожалеть тех, кто не в состоянии ощущать полную реальность этих «бессмыслиц», присущих языку искусства.

Введите человека в обширный низкий склеп, -своды которого поддерживаются многочисленными короткими и приземистыми столбами. Хотя там можно двигаться, выпрямившись во весь рост, и достаточно воздуха, но вошедший будет нагибать голову, и в его мозгу возникнут одни печальные мысли и мрачные образы. Он будет испытывать внутреннюю подавленность, будет стремиться к свету и воздуху. Введите того же человека в здание с высокими сводами, залитое воздухом и светом, — он поднимет взор, на его лице отразятся мысли о величии, теснящиеся в его груди. Описанное явление может наблюдать каждый.

Присмотритесь к людям, входящим в низкий, слабо освещенный зал, — их взгляд никогда не направляется сначала на низко нависший свод, как бы он ни был богато украшен. Вы заметите, что взгляд их сначала устремляется в горизонтальном направлении, а потом опускается к полу. Если вы не остановите их внимание на сводах, они уйдут, не заметив, голы ли своды или украшены. Наоборот, взгляните на всех входящих в собор св. Петра в Риме; с самого порога их взгляды прежде всего возносятся к гигантскому куполу, венчающему здание. Столбы храма покрыты мрамором, по стенам помещены великолепные гробницы, — вошедший не замечает их, он стремится проникнуть в глубины необъятного купола. Приходится неоднократно обращать внимание вошедших на то, что они задевают скульптуры и ступают по порфиру, прежде чем их глаза направляются на эти предметы, которые, между тем, находятся так близко, что вошедшему нетрудно оценить их значение. Итак, длинные горизонтальные линии, низкий или высокий свод, темный или блестящий зал порождают в человеческой душе весьма разнообразные чувства. Это настолько естественно и просто, что понятно всем. Но человеческая психика сложна. Она устанавливает, благодаря внутренней способности, механизм которой нам неизвестен, некоторую связь между явлениями, звуками и мыслями; как бы ни была странна эта связь, она тем не менее вполне реальна, так как она возникает у каждого человека в толпе, находящейся одновременно в одном и том же месте. Почему точно так же в музыке минорный тон (для того, чтобы быть хорошо понятым, надо пользоваться простыми примерами) вызывает в душе совсем другие мысли, чем мажорный? С известным правом можно оказать, что в каждом искусстве есть свой минор и мажор, так же как и в бесконечных деталях, из которых состоит каждый вид искусства.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15