О стиле и композиции

Выпуклые профили карнизов греческих и римских ордеров совершенно не применяются, — их заменили пояса, тупые профили, а сильно выступающие украшения должны были впредь служить для увенчания зданий. После того как отказались от ордеров, пропорции колонн и капителей стали произвольными. Доведя римские конструктивные принципы до крайности, византийские греки начинают рассматривать стены лишь как сквозные пролеты, как ограждения, как перегородки. Вся конструкция заключается в сводах, взаимно поддерживающих друг друга; их давление сосредоточено в отдельных точках и притом на столбах, несущих эти своды. Этот вид конструкции с большой последовательностью развит в соборе св. Софии. Мы видим, что византийское искусство не представляет собой следствия упадка римского Искусства, как это иногда старались доказать; это — искусство, доводящее принципы римской конструкции до крайностей, отказавшееся от римских чисто декоративных заимствований, делающее новые заимствования, более правдивые, более связанные с принципами этой конструкции, и умеющее применять их с греческой логичностью. Это искусство, не клонящееся к упадку, а наоборот, обновленное, обещающее долголетнее процветание, способное к созданию неизвестных до тех пор принципов.

Я говорил, что несториане, после осуждения их главы, нашли приют в Сирии, в Иране, в Египте, их секта распространилась в Азии. Они принесли с собой принципы византийского возрождения и присущие им элементы. Для них «святая дева» была лишь матерью Христа, но не матерью божьей. Они видели в Христе два естества, одно — божественное, другое — человеческое. Эта ересь стремилась в произведениях искусства прославлять божество не изображением того видимого тела, в которое оно облеклось, но изображением его деяний. Арабы, воспользовавшиеся искусством, принесенным несторианами, пошли еще дальше в этом учении: они считали, что живые существа, каковы бы они ни были, не подобает изображать ни в скульптуре, ни в живописи. Искусство, ограниченное таким образом, должно было искать себе декоративных сюжетов в растительном мире, в неодушевленных предметах и в геометрических комбинациях. Знание геометрии сделалось поэтому у арабов главной предпосылкой не только конструкции здания, но и его убранства. Таким образом, греческое искусство, перенесенное несторианами, удалялось, насколько это было возможно, от греческого античного искусства и в своей форме и в своих принципах.

Запад, начавший культивировать искусства со времен Карла Великого, имел перед собой три системы, из которых он имел возможность черпать. Он обладал у себя остатками римского искусства, он брал все, что мог, из искусства византийского и испытывал влияние арабского искусства в зависимости от более или менее Оживленных сношений с Испанией, Сирией и побережьем Африки.

Будучи латинской в силу своих старых традиций, Галлия *, однако, не была латинской по самой своей природе, как я уже отмечал выше. Ее соблазняли византийские образцы, ее влекло к изучению математических наук, процветавших у арабов. Начиная с X века, в ее архитектуре уже проявляются более высокие стремления по сравнению с теми практическими приемам», которыми она располагала. В исполнении еще сказывается варварское состояние, но его уже нет в архитектурных замыслах. Видны усилия очень опытных художников, в распоряжении которых были, однако, лишь неискусные, грубые рабочие. Художественные принципы уже достигли значительного развития и во всем отличаются от принципов античной греческой архитектуры и римской архитектуры времен империи. Так, греки применяли только архитравные перекрытия на вертикальных опорах. В римской конструкции господствовал свод, а ордера оставались независимыми от этой конструкции. Византийцы сделали шаг вперед, — они попытались придать ордерам (или, вернее, колоннам) в своих сводчатых сооружениях правдивую, полезную функцию; но все же колонна остается у них дополнительной частью, стойкой, — в сквозном пролете, в конструкции еще совершенно римского типа. Западные народы в период развития романской архитектуры тесно связывают колонну с конструкцией своих сооружений, они делают из нее неотъемлемую часть конструкции, но это невольно заставляет их отступить от пропорций античной колонны. Они видят в колонне не более, как вертикальную опору, которой можно придать в высоту различное число модулей в зависимости от ее функции. Это уже не соответствует античному способу; но разве на свете существует только один способ, от которого никогда нельзя отступить под страхом впасть в варварство?

* Если я как бы придаю Галлии значение, которое может показаться преувеличенным, особенно в глазах наших соседей по ту сторону Рейна, то я делаю это с целью найти, по возможности, тот народ, который на Западе в отдаленные времена, по-видимому, обладал уже резко выраженными национальными чертами. Тацит, в своей книге „Morib. germ cap. XXVII, говорит так: „Юлий Цезарь, авторитет которого столь велик, говорит, что галлы были некогда могущественнее германцев (Validores olim gallorum res fuisse, summus autorum, C. Julius tradit). Из этого можно заключить, что галлы некогда прошли через Германию... Разумеется, германцы с лихвой возместили это позднее.


Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41