О стиле и композиции

Возможно, что в этой беседе я слишком долго распространялся об эпохе перехода от античных искусств к новым; но не следует забывать, что нам придется бороться с глубоко укоренившимися предрассудками. Если бы эти предрассудки сводились лишь к отрицанию значения некоторых исторических фактов, лишь к требованию изъять некоторые моменты при изучении искусства, я, может быть, не останавливался бы так долго на византийском искусстве, на принципах западного искусства, на их тенденциях и их ценности. Но эти предрассудки связаны, на мой взгляд, с более серьезной ошибкой: они ведут нас к непониманию природы нового западного гения, они отодвигают на задний план нас, наиболее одаренных, для того, чтобы культивировать искусства на Западе. Это несправедливо, несвоевременно, это значит препятствовать нам в использовании трудов наших предшественников, это значит уничтожить полезные и продуманные результаты долголетнего опыта. Средневековое искусство имело у нас один недостаток: оно появилось раньше времени.

Искусство совершило революцию 1789 года в 1170 году; начиная с этого времени оно совершенно освободилось от всего, что могло стеснять его независимость и его национальный характер: оно выплавило новые традиции, оно ввело такие либеральные принципы, каких только можно было желать, оно нашло новый широкий путь и, вместе с тем, установило весьма определенные и законченные методы. Родившись при феодализме, учреждения которого плохо мирились с чертами французского характера, родившись в сословии мирян, среди народа, оно испытало судьбу феодализма и пало вместе с ним, невзирая на то, что он был ему чужд по своей сущности. Оно было вовлечено в поток бедствий, постигших средневековый порядок. Но разве это служит основанием для тоге, чтобы лишать в наши дни это национальное искусство того места, которое ему подобает? Из того, что оно в продолжение более чем трех веков оставалось непризнанным, бесправным, разве следует заключить, что его не нужно реабилитировать, не нужно искать в его принципах, столь широких и столь близких нашему духу, элементов, которые могут быть нам полезны в настоящее время? Наш характер, наши стремления разве не остаются теми же? Разве национальные особенности меняются? Не подтверждает ли нам наш опыт ежедневно (и, может быть, сегодня больше, чем когда-либо), что ни победы, ни государственное устройство, ни политические границы, ни дипломатические комбинации не имеют никакого веса и не могут изменить духа тех рас, которые покрывают земной шар? Наши искусства, достигшие столь блестящего развития с XII по XV век, принадлежат нам, составляют плод наших усилий, нашего гения. Из их принципов мы можем выводить следствия сегодня, завтра, до тех пор, пока мы будем тем, чем мы были и что мы есть сейчас. Античные цивилизации погибли потому, что они состояли только из рабовладельцев и рабов. В античности нет того, что мы теперь называем нацией, т. е. совокупности провинций, объединяемых одним духом, одной мыслью, все части которой заинтересованы в сохранении целого и заботятся об этом сохранении. В древности мы видим абсолютные монархии, опирающиеся на теократию, олигархические и аристократические республики, затем грубую чернь, подонки общества, рабов. Всякое вдохновение, всякое движение, всякий умственный труд, всякое чувство собственного достоинства и независимости исходит здесь сверху. Наша страна устроена иначе: нация образовалась самостоятельно, независимо от учреждении, которые ей был» навязаны победителями, она поднялась одна и еще сегодня действует одиноко в серьезных случаях, часто вразрез с расчетами самых ловких и самых опытных людей.

Счастлив тот, кто сознает свой гений, свои инстинкты, и не боится им довериться. Светские и духовные феодалы стоят вне нации, они не входят в нацию, они не знают и не видят работы, происходящей в ее недрах. Феодалы пользуются ею, но не направляют ее и не препятствуют ей, и когда случайно им казалось необходимым ей помешать, то оказывалось, что они всегда берутся за дело слишком поздно, и это свидетельствует, что они не замечали ее успехов. В этом вся история нашего искусства и в этом причина того, что оно не может погибнуть, несмотря на трехвековой гнет. Назрела реакция, все предпосылки для этого налицо, ибо за последние двадцать пять или тридцать лет наши ремесленники, наши рабочие с готовностью идут навстречу всем попыткам реабилитировать наше национальное искусство. Еще сегодня, как и всегда во Франции, движение идет снизу, работа совершается в мастерских, в кабинетах, старый дух светских мастеров XII века постепенно пробуждается, ибо у нас последний рабочий рассуждает, что он хочет работать сознательно, и с увлечением отдается той работе, в которой общая система и детали имеют для него логический смысл. Наконец, наши рабочие сделаны из того же теста, что и ваши солдаты: и те и другие выказывают тем больше преданности делу, чем лучше они понимают цель своего усердия, и чем эта цель возвышеннее. Но мы еще успеем в дальнейшем оценить значение этого факта, констатировать важность тех элементов, которыми мы располагаем, и найти способ их использовать, ибо наш век еще не произнес своего последнего слова.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41