Об архитектуре римлян

Я допускаю в зале, у которого все части имеют большие масштабы, мраморную или деревянную панель, которая высотой и тонкостью своих деталей напоминает о размерах человеческой фигуры, но я не понимаю панели высотой в 25 м. Агриппа, приказав, очевидно впоследствии, отделать Ротонду мрамором, образующим под куполом великолепный ордер, доказал этим свою щедрость, но отнюдь не тонкость своего вкуса. Этим часто грешит римлянин; он богат, он великолепен, он хочет любить искусство, ибо он понимает его силу, но у него не хватает вкуса, того безошибочного и тонкого вкуса, который присущ грекам, когда они находятся у себя и свободно следуют своему вдохновению. Вспомним слова, с которыми греческий скульптор обратился к своему собрату: «Ты не сумел сделать Венеру красивой, ты сделал ее богатой».

Почему римские руины оставляют глубокое впечатление? Потому, что в их грустной наготе видны одни лишь основные достоинства римской архитектуры. Может быть, зал в термах Каракаллы, с его разрушенными сводами и ободранными столбами, открывающий пораженным взорам гигантский механизм римской конструкции, производил бы меньший эффект, если бы мы видели его украшенным ненужными колоннами, мраморной облицовкой и случайными украшениями. Что производит наиболее сильное впечатление в римском Пантеоне? Огромный купол, почерпнувший все свое декоративное убранство в самой конструкции, единственное световое отверстие диаметром в 8 м, пробитое в его вершине, через которое видно небо и на порфирные и гранитные плиты падает большой сноп света. Здесь римский гений проявляется во всей полноте. Этот глаз находится так высоко от поверхности пола, что огромное отверстие не оказывает ощутительного влиянии на температуру внутри здания. Самые сильные ураганы лишь обвевают легким ветеркам головы стоящих под его орбитой, и во время ливня видно» как дождь падает вертикально на пол ротонды и оставляет на нем влажный круг. Цилиндр из капелек, падающих с этой высоты на пол через отверстие здания, дает представление об огромных размерах этого отверстия, В подобных замыслах римляне, действительно, велики, ибо в них проявляется их собственный гений, здесь они ничего не заимствуют и не прибегают к помощи чужеземных художников, чуждых им по духу.

Наоборот, когда римлянин желает воздвигнуть греческий храм, он считает богатство деталей или материала признакам величественности; что бы он ни делал, он не мажет возвыситься до простого и чистого замысла греков. Когда грек прилагает свое искусство к римскому сооружению, он делает это сооружение более мелким и, теряясь в чуждой ему среде, забывает свои собственные принципы, устремляясь к изысканности архитектурных деталей. Он становится лишь искусным рабом господина, который его не понимает и которому он неспособен внушить это понимание.

Нужно добавить к чести римлян, что они никогда не лицемерят; этот порок, столь свойственный искусству, начиная с XVII века, ниже их достоинства. Я говорю «порок», и я недр а, в: нужно было бы сказать «этот прием». Роскошная оболочка, которой римлянин одевает свое сооружение, более или менее гармонирует с его конструкцией; совершенно ясно, что он придает этому второстепенное значение. Он относится к вопросам искусства с известным (если можно так выразиться) добродушием, не лишенным своего очарования, так как в нем можно найти следы истинного величия. Но не следует в данном случае судить ошибочно: когда римлянин хочет быть художником, в нужный ему момент и по-своему, с ним трудно сравниться. Замечательным тому примером может служить всем известный памятник, которым восторгаются по традиции, не задумываясь о причине, и который обычно в достаточной мере неправильно толкуется с точки зрения искусства, — я говорю о колонне Траяна.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22