Об архитектуре римлян

К тому же, когда употреблявшийся ими материал был груб, они накрывали его — как мы уже говорили — тонкой цветной штукатуркой, придававшей, когда это находили нужным, каменной кладке вид однородной массы. Римский архитектор вытесывает свою колонну из одного каменного, Мраморного или гранитного блока. Выбрав коринфский ордер, ствол колонны которого пропорционально более тонок, чем ствол дорийского ордера, и придавая своей колонне значительные размеры, он неизбежно делал этот ствол монолитным. У дорийской колонны нет базы, у ионийской и коринфской она имеется; но эти базы не имеют квадратного плинта: их круглые валы покоятся непосредственно на земле. Греку, разумеется, никогда не пришло бы в голову поместить у основания колонны тело с острыми краями, загромождающее проход и могущее поранить ноги входящих в портики.

Римляне вскоре начинают снабжать базой все колонны заимствуемых ими ордеров; эта база имеет квадратный плинт. Под монолитную колонну нужна опора; она необходима, чтобы опереть этот огромный блок; римляне эту опору показывают и придают ей значительную площадь. Они находят греческий дорийский ордер слишком простым и холодным. Солнце не так ярко светит в Италии, как в Аттике или в Сицилии, — они добавляют облом к абаку своей капители; они заменяют тонкую гравировку, расчлененные листели на шейке греческой дорийской капители, выступающим астрагалом. Эти греческие профили, так тонко проработанные, с очертаниями, продиктованными подлинным артистическим чувством, этот вал дорийской капители, кривая которого не может быть геометрически определена, они заменяют валом, кривая которого дана четвертью окружности. Римским архитекторам некогда искать чистоты контура, римские каменотесы не имеют времени на такие тонкости: значительно быстрее начертить четверть окружности при помощи циркуля, чем искать кривую, не поддающуюся определению. В греческом дорийском ордере, при наличии углов, архитектор заботливо помещает триглиф на угол фриза, уменьшает два пролета между колоннами по соседству с этим углом. Римлянин хочет полной симметрии,— это для него закон. Все пролеты между колоннами становятся одинаковыми. Триглифы дорийского ордера помещаются на оси колонн. При этом расположении на углу остается половина метопы, т. е. пустое место под углом, — это оскорбляет разум, но закон симметрии соблюден, а римлянин часто подменяет чувство прекрасного законом симметрии.

Греки не признают иных правил, кроме законов разума; но разум рассуждает, дискутирует, его нельзя уложить в рамки; это не по нраву римлянину-законодателю. Провозглашая симметрию одним из первых законов искусства, он ограждает себя от крупных затруднений и сомнений, так как всем доступны законы симметрии и все способны их применять.

Но заметим себе следующее: римлянин, прилагающий эти законы к формам искусства, к внешней оболочке своих памятников, освободится от  них разумно и смело, когда дело коснется практической цели, как, например, в общем расположении и в деталях его общественных сооружений. В этом — одна из ярких характерных особенностей римской архитектуры, и мы должны остановить на ней внимание наших читателей.

Я говорил о греческих ордерах, которые римляне ввели у себя и видоизменили не как люди, обладающие вкусом, но как богачи, желающие показать свое богатство. Но, говоря об этом, я не имел в виду подвергнуть разбору эти ордера с их большим или меньшим совершенством пропорций и не хотел повторять того, что было говорено сотни раз, того, что молодые архитекторы могут найти везде, вероятно и в своей собственной библиотеке. От эпохи Августа до нас дошел один единственный автор, трактующий об архитектуре, — это Витрувий. Единственный и, следовательно, наилучший; этим не сказано, что он безупречен и абсолютно полон, что все у него правильно, что он не может допустить ошибок. Я недостаточно изощрен в знании эпохи Августа и не могу утверждать, что Возрождение приложило руку к тексту Витрувия и что оно на свой лад заполнило некоторые пробелы. Но если не как латинист, то во всяком случае как архитектор я склонен этому верить. То, что этот автор говорит, между прочим, и о пропорциях ордеров, представляется мне идущим вразрез с тем, что сохранилось до нашего времени от памятников его эпохи. Витрувий иногда весьма странно объясняет происхождение греческих ордеров, и это заставляет предположить, что, по крайней мере для него, те соображения, которыми руководствовались греки, остались тайной. Однако у Витрувия имеется место, относящееся к дорийскому ордеру греков, весьма интересное и безусловно не исправленное латинистами Возрождения, так как они не знали или знали слишком недостаточно греческие храмы, чтобы сделать эти замечания. Это место интересно постольку, поскольку оно нам указывает, что во времена Августа римские архитекторы придавали некоторым композициям, принятым греками (мы о них говорили ранее), пропорции совершенно римские, а отнюдь не греческие, что законы симметрии, очевидно, уже казались непреложными.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22