«Чудо техники на Преображенском плацу»

Среди тех, кто одним из первых попытался сделать это, был профессор Петербургского института инженеров путей сообщения Николай Аполлонович Белелюбский.

В тот год, когда Монье сделал свое невольное открытие, Николай Аполлонович еще только заканчивал высшее образование. Однако блестящие способности Белелюбского заставили обратить его учителей на него внимание, и он был оставлен в институте для подготовки на должность профессора.

В 1873 году Николаю Аполлоновичу поручили заведование кафедрой строительной механики. И с этих пор Белелюбский посвятил всю свою жизнь проектированию и строительству мостов.

Конечно, мосты строились в разное время и в разных странах задолго до того, как этим решил заняться русский ученый. Однако искусство это было очень сложное. А самая маленькая ошибка строителей мостов могла грозить страшной катастрофой.

Целыми днями люди рассматривали каменную бочку.

Вот почему, с первых же своих шагов, Николай Аполлонович стал глубоко задумываться не только над тем, как строить мосты, но и из чего их строить. В институте он создал специальную лабораторию, в которой каждый материал, прежде чем его начинали применять, долго и тщательно испытывался. Когда же обнаруживалось, что какой-нибудь материал не годится, Николай Аполлонович никогда не впадал в уныние. «Не годится, — говорил он, — ну так что же, — обидно, конечно, однако попробуем поискать в природе какую-нибудь ему замену. А не найдем, — сделаем сами».

Однажды Николаю Аполлоновичу поручили строить мост через Волгу, у города Сызрань. Таких мостов не было еще не только в России, но и в Европе. Дело было не шуточное, — новый мост должен был протянуться с одного берега на другой на целых полтора километра!       
Белелюбский глубоко задумался. За что ни возьмись, — всё таило загадку. Какие, например, делать пролеты? Ведь каждый из них должен был иметь в длину больше ста метров. Или — как устроить основания для них, чтобы пролеты в один страшный момент не рухнули в воду? Но самое, конечно, главное: из чего строить?

Пролеты Николай Аполлонович решил делать железные. Но тогда возник новый вопрос: как же изготовлять такие огромные железные части, а потом водружать на отведенное для них место? Ведь в то время у строителей еще не было таких могучих машин, какие имеются сейчас.

Но изобретательная мысль Белелюбского находила выход из любого положения. «Нельзя делать большие железные части,— сказал он,— значит, сделаем поменьше. А потом на месте каждый кусок крепко скрепим со своим соседом. И получится то, что нам нужно: сплошная железная деталь. А оттого, что в нескольких местах мы ее как бы «сошьем», хуже она не станет».

Так, впервые в истории, Сызранский мост построили из сварного железа. За границей многие не верили в его долговечность и предсказывали, что он скоро рухнет. Однако мост, построенный Белелюбским, существует и до сих пор.

После этого Николай Аполлонович стал впервые в мире применять литое железо. А вслед за этим из уст в уста стали передавать рассказы о его необыкновенных опытах с железобетоном.

Было это в 1891 году. В Петербурге, как всегда, царило оживление и шумная толпа с утра до позднего вечера заполняла улицы столицы. На Невском проспекте мальчишки-газетчики, громко выкрикивая первое попавшееся известие, шныряли в людском потоке, наперебой предлагая свой товар. Газеты раскупались быстро. Но больше всего в этот вечер повезло мальчугану, который, изменив своему обычному правилу — привлекать внимание прохожих каким-нибудь сенсационным сообщением об очередном убийстве, перебегал с одной стороны улицы на другую и громко кричал: «Чудо техники профессора Белелюбского! Необыкновенные опыты на Преображенском плацу».

Мальчишка перебегал с одной стороны улицы на другую...


На переднем плане находился большой арочный мост.

Заинтересованные мальчишкой, прохожие наперебой подзывали газетчика. И вскоре его увесистая сумка оказалась пустой. Сообщение, напечатанное в газете, действительно оказалось интересным.

И, прочитав его, петербуржцы устремились на Преображенский плац, чтобы своими глазами увидеть необычайные опыты, которым была посвящена маленькая заметка.

Уже приближаясь к плацу со стороны Кирочной улицы, можно было заметить различные удивительные сооружения, совсем не похожие на постройки, какие обычно в то время встречались в Петербурге.

Они были сложены не из кирпича и уж тем более не из дорогих пород мрамора и гранита, которым отделывались роскошные княжеские дворцы и вычурные особняки купцов.

Посередине плаца находился большой арочный мост, у которого не было ни железных ферм, ни металлических решеток. Мост казался сделанным из одного куска камня, и всем видавшим его оставалось только поражаться искусству строителей, создавших это сооружение. Впрочем, таким он казался лишь снаружи. На самом же деле необычайный мост был сделан из того самого материала, который столь удачно соединил в себе свойства железа и камня и стал известен под названием «железобетона».

Таких мостов еще никому до этого не удавалось построить. И скромный петербургский профессор был горд, что первенство в этом деле принадлежало его стране.

Однако удивление пришедших на плац вызывал не только арочный мост.

Неподалеку от него стоял шестигранный закром элеватора, сложенный из больших, словно гладко обтесанных, плит. Каждая из них в высоту имела почти три метра. Плиты были крепко склеены друг с другом.

Но что было особенно поразительно — клей этот ничем не отличался от камня, из которого сложили всё сооружение.

Теперь-то многие, конечно, догадываются, что плиты были железобетонные. Поэтому их и незачем было обтесывать. Что же касается клея, то это было не что иное, как цемент.

Однако толпы петербуржцев, запрудивших Преображенский плац, всего этого еще не знали. И диковинные сооружения, построенные здесь для обозрения, удивляли их на каждом шагу.

Удивлялись, однако, не только соотечественники Белелюбского. Даже за границей многие должны были признать, что опыты петербургского профессора означают настоящий переворот во всей истории строительного дела.