«Всё боится времени, но время боится пирамид...»

Так гласит древняя египетская поговорка. И действительно, пять тысяч лет минуло с тех пор, как на берегу Нила, неподалеку от тогдашней столицы Египта — Мемфиса — был построен, не похожий ни на какой другой на свете, город гигантских каменных пирамид. В этом необыкновенном городе никто не жил. В нем не было ни улиц, ни переулков, какие бывают во всяком городе, и только в редкие дни здесь можно было услышать голоса людей.

Откуда же взялись эти могучие каменные утесы и для чего они были тут воздвигнуты?

Ответ на это люди узнали из старинных легенд. Если верить им, — каждый новый правитель Египта — фараон — рождался от бога солнца Ра. Умирая же, он возносился на небо и сам становился богом.

Поэтому, как только очередной фараон вступал на престол, первое, что он делал, это начинал заботиться о своем «небесном» существовании.

Душа, — говорили фараоны, — это всё равно что птица. Но ведь у каждой птицы есть и свой дом — гнездо. Значит, такое же гнездо должно быть и у фараона, когда он улетит на небо.

Для этого они и приказывали строить пирамиды, которые фараоны называли «домами вечности». И никого из них не смущало, что уноситься они собирались на небо, а «гнезда» для своей души сооружали на земле.

Так в Долине царей, как прозвали этот чудо-город, выросло не пять и не десять, а целых семьдесят пирамид!

Сейчас трудно себе даже представить, как могли возводить такие гигантские сооружения. Ведь никаких машин тогда не существовало и всё делалось руками рабов, которых сгоняли со всех концов страны.

Самыми большими были пирамиды Хуфу, Манкауры и Хафры. «Дом вечности» фараона Хуфу (Хеопса) строили одновременно сто тысяч голодных, полураздетых людей. Горячий ветер покрывал их тела свинцовым загаром, а раскаленный песок обжигал ноги. Долго выдержать этот нечеловеческий труд никто не мог. И поэтому каждые три месяца на смену пригоняли новые сто тысяч рабов.

Камень, из которого сложены пирамиды, надо было доставлять издалека, с отрогов Ливийских гор, расположенных на противоположном берегу Нила. И работа по его добыче была особенно изнурительной.

Сначала надсмотрщик вычерчивал на скале большой прямоугольник. По краям его рабы должны были сделать множество отверстий, в которые затем вбивались деревянные клинья. Как только эта работа оказывалась выполненной, клинья обливали водой. Они разбухали, и скала трескалась.

Получалась огромная четырехугольная каменная глыба, весившая две, а иногда и три тонны.

Люди цугом впрягались в упряжку и так волокли огромные каменные плиты…

Теперь ее надо было обтесать, а потом доставить к берегу реки. Это делали всё те же рабы. Они цугом впрягались в упряжку, прикрепленную к глыбе, и так, на себе, волокли каменную плиту.

Через реку глыбу переправляли на большой лодке. А вытащив ее на берег, рабы, снова впрягшись в глыбу, волокли ее до того места, где шло строительство пирамиды. Так повторялось много-много раз до тех пор, пока все каменные плиты, из которых должна была быть воздвигнута пирамида, не оказывались на своем месте.

Когда сооружение пирамиды уже приближалось к концу, Хуфу, внимательно осмотрев свой «дом вечности», решил, что получился он меньше, чем ему хотелось бы. При этом он напомнил брату своему Хамнуну, который руководил постройкой, слова одного фараона, говорившего своему сыну: «Воздвигай памятники свои, дабы были полезны отряды рабов для господина их». И, так как для жестокого Хуфу страдания рабов ничего не значили, а всеми доходами казны он распоряжался как своими собственными, фараон приказал начать всё строительство чуть ли не заново.

Только через тридцать лет на костях многих тысяч рабов выросла гигантская каменная громадина, имевшая почти сто пятьдесят метров, в высоту. Впрочем, стоит ли удивляться, что судьба тех, кто ее строил, интересовала фараона меньше всего? Ведь само слово «раб» — по-египетски «джет» — значило: «живой пленник» или: «пленник, которого должны были убить, но который остался жить».

Сколько времени прошло с той поры, а пирамиды стоят и поныне. Огромное палящее солнце каждый день восходит в розовом тумане зари. А вокруг, насколько может охватить глаз, до самого горизонта, бескрайние желтые пески. Когда же наступает вечер и в синем небе загорается бесчисленное множество звезд, луна заливает своим серебряным светом отполированные до блеска стены каменных громадин. И тогда их можно принять за ночные чудовища, возникшие в пустыне, точно мираж. Длинные тени ложатся от них на охлажденный за ночь песок, и их причудливый рисунок еще больше подчеркивает таинственность, которая как бы витает здесь над всем побережьем Нила.

Пять тысяч лет стоят среди знойных песков Нильской долины каменные горы, созданные человеком. Не страшны им оказались ни ветры, несущие с собой тучи колючего песка, ни ливни, льющие по многу дней подряд беспрерывно. И выходит, что правильно утверждает народная мудрость: «всё боится времени, но время боится пирамид…»
Однако ни для Хуфу, ни для фараонов, которые правили Египтом после него, пирамиды так и не стали домами вечности. Доведенные до отчаянья, рабы поднялись против своих угнетателей и в гневе растерзали забальзамированные останки некогда грозных владык.