Страницы: 1 2 3

«Одиссея оптического стекла»

Одиссей был героем древней Греции, увлекательные путешествия которого, полные приключений и опасностей, описал Гомер в своем бессмертном творении «Одиссея».

Теперь же «Одиссеей оптического стекла» советские стекольщики шутливо называют путешествие русских за границу в поисках тайны производства оптического стекла, потому что в отсталой царской России его варить не умели.

Царское правительство пренебрегало работами русских ученых. Оно никогда не поддерживало их начинаний и доверяло только иностранным специалистам. Правительство ждало, что кто-либо из иноземных капиталистов организует это производство в России, где в 1913 году уже насчитывалось 275 стекольных заводов.

Когда в 1908 году начальник Обуховского завода составил докладную записку о необходимости выпуска отечественного оптического стекла и специально созванное совещание в 1909 году уже наметило для этого необходимые меры, решение совещания так и не было выполнено. Почему же? Ведь страна нуждалась в оптическом стекле. А потому что соответствующее министерство не отпустило средств, считая это пустой тратой денег.

Когда началась первая мировая война, царское правительство попало в затруднительное положение. Русской армии не хватало оптического стекла. Ей грозила полная слепота без артиллерийских дальномеров, перископов, биноклей, подзорных труб, фотоаппаратов... Армия же противника была прекрасно снабжена лучшими по тому времени оптическими приборами немецкой фирмой Шотта-Цейса.

Царское правительство обратилось к владельцам стекольных заводов с предложением наладить выработку оптического стекла. Но это ни к чему не привело, потому что специалисты-стекольщики того времени варить оптическое стекло не умели. Нашелся только один молодой инженер-химик, который начал в первый же месяц войны опыты по производству оптического стекла на Петроградском фарфоровом заводе (ныне — имени М. В. Ломоносова). Это был Н. Н. Качалов. После окончания в 1911 году Горного института Н. Качалов долго не мог устроиться на работу и поступил в конце концов лаборантом на фарфоровый завод с окладом 50 рублей в месяц.

В то трудное для страны время при царском дворе, в русской науке и в промышленности было засилье иностранцев.

На фарфоровом заводе тоже работали иностранцы, и Н. Качалов был там единственным русским инженером с высшим образованием. Русский язык иноземцам был чужд, и они не скрывали своего пренебрежения к русскому народу и к стране, которая их кормила. Работали они по старинным рецептам, презирая все новшества и не интересуясь улучшением свойств изготовляемого ими стекла и фарфора.

При заводе была небольшая лаборатория, но в ней никто не работал. Она помещалась в подвале и была завалена старыми реактивами, которые давно не употреблялись.

Поступив на завод, Качалов решил прежде всего привести в порядок и заново оборудовать заводскую лабораторию. Его глубоким убеждением было, что нельзя работать кустарными методами и что научно-исследовательская работа должна лежать в основе всякого производства.

В заново организованной заводской лаборатории он провел свои первые исследовательские работы по технологии фарфора.

Когда началась война, Н. Качалов был назначен техническим директором завода.

Русской армии потребовалось очень много оптического стекла, и новый директор попробовал его варить на заводе в небольших горшках из огнеупорного материала, в так называемых «пудовичках». Было проведено 13 экспериментальных варок, но хорошего оптического стекла не получалось. Тогда Н. Качалов призвал на помощь представителей науки: академика Н. С. Курнакова, профессоров В. Е. Грум-Гржимайло, Д. С. Рождественского, В. Е. Тищенко и молодого лаборанта И. В. Гребенщикова — впоследствии академика. Так было положено начало русскому оптическому стеклу, тайной которого владели во всем мире только три семьи: Шотта в Германии, Парра-Мантуа во Франции и братья Ченс в Англии.