Заветы старого столяра

Как-то из Австрии привезли соседи «Барби» — модную куклу. Хороша она тем, что все суставы у нее подвижные: локти, колени, ступни, кисти.

Но такую куклу с гибкими суставами я, простой мальчик из рабочей семьи, держал в руках еще в 1946 году: дед мой, столяр, для Политехнического музея экспонат сделал. И немного похвалялся, довольный, что фигура удалась: дело, мол, тонкое, только нам, мастерам, подвластное.

И вот смотрю я на новинки западные, а среди них много старого, нашего, давно примелькавшегося. То валенки у них в моде, то сапожки, то полушубки, то сарафаны, то вот «Барби». Мода «а ля рус». А рождали ее в давние времена наши деды.

Вот, к примеру, мой дед, Кормилицын Василий Тимофеевич, был человек истинно самобытный. Мебель в доме — скромная, жесткая, хоть столяр был он редкий и любую мебель мог бы построить.

Дед много чего умел: пчел разводил, лыко драл, уголь жег, но превыше всего ценил работу с деревом. Знали его многие, из лучших столяров он был столяром высшего класса. Помер он не так давно, в 98 лет.

Не таил он своих премудростей, учить брался любого. Все он хотел, чтобы перенял я его мастерство, да пошел я по другому пути.

От деда, к примеру, я впервые к древним грекам интерес почувствовал. Как-то удивил он меня, над верстаком склонившись, такими словами: «Выбери себе такой образ жизни, какой ты считаешь разумным, а привычки сделают его для тебя приятным». Я обомлел, а он эти слова Эвклиду приписал. Это имя я в школе слышал на уроках геометрии, но чтоб такие мудрости?..

Мы, столяры, и умелы, и хитры», — пошучивал он. «Как потопаешь, так и полопаешь», — приговаривал, неназойливо вбивая мне в голову азы поведения. «Эх, профессия столяр— это от природы дар», — пытался вразумить он меня — несмышленыша. И действительно, подарил он мне, будто невзначай, семь секретов, как жить и как работать.

Первая заповедь — о дереве. Срубленное, спиленное, обстроганное, а все одно столяр его живым считает. Обидишь — занозу получишь, в руке согреешь и обласкаешь — само зазвенит и само ляжет, как надо. Наши предки, славяне, в лесах жили, а потому лес нас кормил, одевал и от непогоды укрывал.

Кому как не нам про древесину знать лучше? Здесь много сведений нужно держать в голове: хвойная или лиственная порода, зрелая или неспелая, хорошо ль высушена, как удар держит и клеем схватывается. Лучше сосны для дела ничего не было: древесина легкая, гладкая, прочная, сучков мало, стружка легко снимается. Цвет светлый, запах ясный, на ощупь прохладна, смолистость от гнили бережет.

А еловые поделки посветлее будут, древесина чуть корявее, но подменить сосну может. Из хвойных пород лиственница, например, упруга чуть больше, чем надо. И колется топором легко, да тяжеловата, режется труднее, а потому для поделок сначала сосну выбирай, а уж лиственницу потом.

Зато балалайки из пихты делать можно, резонанс хорош. А вот кедр мягковат, от удара мнется, но для карандашей годен.

Столяру с хвойными породами работать приятнее, а потребителю на лиственничные доски-фанеры глядеть радостнее. У них текстура побогаче, прочность повыше, изделия в целом пофасонистее выглядят.

Из липы, к примеру, ложки-чашки неплохо режутся, березу на лыжи можно пускать из-за умения форму держать. Многие предпочитают паркет из бука. Хорошо стоит в горнице мебель из дуба или ореха. Многообразие, придаваемое изделиям сортами древесины, поражающее.

Второй дедов секрет: держи инструмент в порядке. Все на своем месте — и дело идет, а разбросай — вся жизнь на поиски уйдет. Любо вспомнить его шкафчики, полочки, все блестит, протерто, наточено, бери не глядя и пользуйся, только после пользования в порядок приведи.

Вот мерные приспособления, лежат и висят отдельно. Рулетка и метр складной в ящичке, без угольника и ерунка (тоже угольник, но для непрямых углов) никак не обойдешься в работе. А такой простой механический прибор, как нутромер (циркуль для измерения диаметров отверстий), не каждый даже видел. Чего только не было у деда, как, впрочем, у каждого уважающего себя столяра: циркули и кронциркули, рейсмусы и отволоки, малки и скобы, уровни и центроискатели. И все под рукой, словно само собой прыгает в руку при надобности.

А вот и дерево — палочки, бруски, плитки, горбыли. И для каждого — свой закуток, своя полочка. Здесь сосна, там дубовая плашка, в уголке стопка фанерок. То сухое, это мореное — на всякий случай.

Вот и пилы. Двуручная так и звенит, и зубья развалены поштучно под нужными углами, будто щука тонкая стальная. Ножовка узкая, широкая и с обушком, с пяток разновидностей лучковых пил — даже вспомнить приятно их легкость парусную, остроту бритвенную.

Уж долго обзор идет, а праздник инструмента только начинается. Ведь за тысячи лет, с деревом работая, умельцы напридумывали немало орудий труда, ладных и эффектных. Строгать я навострился неплохо, да больше вчерную шерхебелем или рубанками попроще.

Фуганками — особое умение надо и сноровку особую. А цинкубели, зензубели и фальцгебели только для мастеров впору для шершения плоскости или отбора фальцев. Хорошим воином можно стать, только досконально освоив оружие, а для мастера главное оружие — инструмент.

На строгание фигурных поделок в столярной мастерской даже смотреть приятно. До чего хороши долота, стамески, шила, сверлилки и коловороты, но тут уже осторожно надо бы. Зато поправить отделку шпателем или щель убрать конопаткой — это сегодня любой дилетант у себя дома отлично сумеет, даже без высших столярских университетов.

Столярить — дело серьезное, тут легкомыслие недопустимо, хотя шутки, веселый нрав и улыбки весьма впору. Вот почему еще три правила предназначены для самоуважения столяра: «дерево халтуры не любит», «не спеши языком, торопись делом» и «всего в меру». Ну, последние две фразы для всех людей важны одинаково, это скорее философские житейские правила, к которым столяры по специфике своей работы особенно расположены.

Наконец, секрет шестой — «из рук столяра напрямую заказчику». Дело в том, что ямы копать, стены класть, сады сажать не менее полезно, чем столярничать, но работа или не видна глазу, или ее плоды не сразу появляются. А столяр сразу радует человека своим изделием.

А седьмой дедов завет особенный. Когда дали ему орден Октябрьской Революции — одному из первых за участие в революции 1905 года, спросил я, отчего он в те далекие годы в партию пошел, даже квартиру явочную держал. «В людях я всегда жил, — просто ответил дед, — и видел, как худо им от хозяев, от труда тяжкого и от невежества. Вот и хотел помочь народу по всем этим трем пунктам. Потому и столярить начал, чтоб жизнь людям обустроить». Для людей жил мой дед — и профессией, и сердцем.

Есть и такая специальность столяра — реставратор старинной мебели.