О стиле и композиции

Но что такое стиль? Я не намерен говорить здесь о стиле, как о средстве классификации искусств по периодам; я намерен говорить о стиле, присущем всем искусствам во все времена, и, чтобы меня лучше поняли, я скажу, что независимо от стиля писателя, пишущего на определенном языке, существует стиль, свойственный всем языкам, так как он принадлежит человеческому гению. Этот стиль — вдохновение, но вдохновение, подчиненное законам разума, это — вдохновение, проникнутое особым благородством, которое свойственно всякому произведению, созданному подлинным чувством и подвергнутому разумному анализу, прежде чем это чувство выражено; это — полное созвучие способности воображать и способности рассуждать; это — сила активного воображения, регулируемая рассудком. Я уже говорил об этом выше: пассивное воображение грека рисует ему человека верхом на лошади, его активное воображение заставляет его слить воедино эти два существа; рассудок подсказывает ему, как он должен соединить торс одного с грудью другого; он создает кентавра, и это творение имеет стиль как для грека, так и для француза.

Один известный писатель сказал недавно, что в! архитектуре «стиль — это прежде всего эпоха, а затем человек» *. Мне кажется, что в этом определении за стиль принято то, что обычно называют стилями. Некоторые эпохи имеют свой стиль, но они лишены стиля. Таков, например, период римской истории при последних западных императорах. Есть стиль Людовика XIV, стиль Людовика XV, недавно открыли даже стиль Людовика XVI. Между тем, одна из характерных черт архитектуры конца XVII и всего XVIII века заключается именно в отсутствии стиля. «Нужно давать определение терминам», говорит Вольтер, а Вольтер часто бывает прав. Стиль и археологический отпечаток — две разные вещи.

Стиль заключается в благородстве формы, он представляет собой один из основных элементов красоты, но сам по себе еще не создает красоты. Цивилизация притупляет человеческие инстинкты, побуждающие человека вкладывать стиль в свои художественные произведения, но она их не уничтожает вовсе. Эти инстинкты действуют помимо нашей воли. В обществе вы отличаете одного человека среди всех других. Этот человек не обладает ни одной из ярких черт, составляющих красоту; его черты не отличаются правильностью; между тем, ваши взоры, притягиваемые таинственной силой, постоянно ищут его. Как ни слаба ваша привычка наблюдать, вы все же постепенно объясняете себе причины, заставляющие вас следовать этому инстинктивному влечению ваших глаз. Это, прежде всего, необыкновенная линия, гармония между скелетом и мускулатурой; это — весь облик, иногда неправильный:  но это облик, к которому вы чувствуете симпатию или антипатию. Какой-нибудь один контур, особая форма костей, покрытых мускулами в согласии с этой формой, особое расположение волос на черепе, характер сочленений, гармония между жестами и мыслью — все это занимает вас. Вскоре вы создаете себе определенное мнение о привычках, вкусах, характере этого человека. Вы видите его в первый раз, вы его не знаете, вы никогда с ним не говорили. Между тем, вы окружаете его целой романтической историей. Только одушевленные существа, в которых есть стиль, обладают этой таинственной притягательной силой. Человеческая натура так часто бывает испорчена ложным воспитанием, духовным и физическим убожеством, что редко встретишь в человеке наличие стиля. Но взгляните на животных: в них есть эта гармония, это полное соответствие между оболочкой и инстинктом, вдыхающим в них жизнь и движение. Поэтому можно сказать, что у всех животных, начиная от насекомого и кончая самым благородным из четвероногих, есть стиль. У них вы не встретите ни одного фальшивого жеста, ни одного движения, которое не выражало бы ясно потребности или определенного намерения, желания или боязни. Животные не знают аффектации, манерности, вульгарности; независимо от того, красивы они или уродливы, они имеют стиль, ибо в них живут лишь простые чувства и они идут к цели простыми и прямыми путями. Человек, и особенно человек цивилизованный, будучи весьма сложным животным, измененным воспитанием, которое учит его бороться с инстинктами, должен сделать, я бы сказал, ретроспективное усилие, чтобы найти стиль, и Альцест прав, когда он предпочитает сонету Оронта следующие стихи:
Когда б король мне подарил Париж, свой великий город **.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41